Руслан Сергеевич Малинкин, мэр города, ослабил галстук и расстегнул воротник. Совещание закончилось, следовало бы теперь попить кофейку, но что-то мешало нажать на кнопку и дать старт гулким каблучкам секретарши Оли. Руслан Сергеевич посмотрелся в зеркало, пригладил темные волосы с едва заметной тонкой паутинкой седины и только хотел улыбнуться себе, довольно и самолюбиво обнажить белые, ровные зубы, как снова вспомнил о ней.
Бывает так, что о Таисии Ниловне Калининой он не вспоминает месяцами, а потом вдруг она начинает настырно являться в его деловые думы и расстраивает весь рабочий лад. После явлений в думах она обязательно появляется в дверях кабинета, и ее появление - страшная кара и жестокое испытание для Малинкина.
Руслан Сергеевич покосился на дверь и сплюнул через левое плечо. Потом он вспомнил, что младший сын утром жаловался на зубную боль, и быстро, неумело перекрестился.
Секретарша зашла, как обычно, неслышной прозрачной тенью. По ее бесцветному в связи с беременностью лицу было видно, что дурная мысль начальника уже успела материализоваться.
- Ну что, сидит? - спросил обреченно Малинкин.
- Сидит, - кивнула Оля.
- А что надо? Мне некогда. Я на молочный завод…
- Не знаю. Два раза уходила, потом опять пришла. В черном платке…
Руслан Сергеевич выпятил нижнюю губу, грудь, живот, коленки и замер так в раздумье.
- Кто-то умер?
- Мне не говорили… Звать?
Малинкин втянул живот, поджал губы, коленки, весь вытянулся и застыл в нерешительности.
- Не знаю… - сдался он после паузы. - Если только мне выйти да бегом мимо нее… Но она все равно… - думал он вслух, шевеля бровями, глубоко засовывая руки в карманы брюк, что-то ища в них.
- Черт знает, как найти зубного врача? - воскликнул он трагично. - Квартиру даю, условия идеальные, воздух, ягоды, грибы… Не едут! Ну, где мне их взять?
Оля посмотрела на начальника и пожала плечами.
- Ладно, - махнул рукой Малинкин, - зови. У меня пломба выпала, весь язык обцарапал. Зови.
Таисия Ниловна Калинина уже лет пять как не работала на должности главврача районной больницы. Уволили ее в связи со старостью и неуживчивостью, но с почетом, подарками и банкетом. Кто бы мог тогда подумать, что она не успокоится и вернется вдруг к прежней, заброшенной и позабытой ею должности зубного врача. Калинина больше любила заниматься хозяйством и мечтала стать замом по хозработе, потому что больничный городок с молодых лет в связи с отсутствием своей семьи был для нее единственным родным домом. Но в тот момент из города уехали два зубника - муж и жена, и пришлось Таисии Ниловне обживать забытый кабинет.
- Ручки-то вспомнят, я надеюсь, что-нибудь вспомнят, -
обещала она пациенту, обхватив больной зуб клещами и упираясь коленкой в его бедро. И когда тот начинал криком кричать, очень удивлялась: - Больно, что ли? Я тебе укол не сделала? Забыла… Ну, прости старуху, надо было напомнить. Что ж ты сам-то зазевался?
Она передавала в дрожащие руки пациента тяжелые, скользкие ручки клещей - «Подержи пока» - уходила к шкафчику и набирала шприц, приговаривая:
- Сейчас мы его с тобой вдвоем-то! Мы его, паразита, уничтожим!
За год такой работы народ ее зауважал из боязни и по безвыходности. Особенно старое поколение, потому что Таисия Ниловна драла зубы хорошо, корней не оставляла. Пломбы она тоже потихоньку пыталась научиться ставить, но особого рвения к такому кропотливому труду не проявляла, в основном зубы драла.
Народ помоложе, в частности дамы бальзаковского возраста, у коих чувствительность была еще острая, а зубы уже портились, жаловались на Таисию Ниловну в облздравотдел, но, как на грех, никто из зубных врачей в маленький провинциальный городок ехать не соглашался.
- А, голубчик! - восклицала Калинина, проходя по воскресному многолюдному рынку. - Шестерку твою надо посмотреть. Приходи-ка, а то потом не подцеплю, придется десну резать. Наркоз дорогой!
Мужик, которому это адресовалось, мигом мрачнел, начинал кивать и шевелить языком во рту.
Шествие Таисии Ниловны по рынку всегда портило населению воскресное настроение, потому что та не только внешним видом напоминала о бренности бытия, но и не умела совсем молчать. Особенно когда кто-нибудь смеялся, широко разинув рот, она заглядывала сбоку через плечо и, поправляя очки, бубнила:
- А еще жаловались в облздравотдел. На мышином помете пломбы ставлю. А гляди-ка, до сих пор стоит. Ты орехи-то не щелкай, еще с месяц и постоит!
И переводила взгляд на другой рот:
- А тебя чтоб больше в кабинете не видела! Не люблю неженок. Надо уметь терпеть! Вот отгниют все, сделаю тогда тебе мост на присосках. Будешь в стаканчике с водичкой на ночь класть, утром вытаскивать и надевать.
- Как же так? - возмущалась томная, полногрудая баба. -
Вы мне мои оставьте, они еще хорошие. Я буду терпеть. Можно прийти, Таисия Ниловна?
- Нет, нельзя. Не хочу.
В общем, она была не единственной, но очень яркой примечательностью городка, ее зримой и невидимой хозяйкой. Калинина знала свою силу, чувствовала почти беспредельную власть, но любила всех жителей и иных даже пыталась любовно перевоспитать. Она была небезразлична к миру, как многие деятельные, одинокие, бездетные женщины.
- Заходите, Таисия Ниловна, - натянуто улыбнулся Руслан Сергеевич и затравленно зыркнул на ее черную косынку. - Рад вас видеть.
- Ладно там, рад, - махнула рукой та. - Знаю, что не рад, но я по делу. И тоже нерадостному.
- Слушаю.
Малинкин торопливо прошел к столу и брякнулся в кресло, предупредив заранее рвение Калининой расцеловать его по обычаю трижды.
- Я уж напрямую…
- Давайте.
- Надо идти выражать соболезнования.
- Кому?
- Ивану Яковлевичу.
- А что у него случилось?
- Умер он.
Руслан Сергеевич растерялся. Вчера еще он видел, как старый учитель полол цветы возле памятника Ленину. Постыдился еще подойти к нему, посчитав, что тот совсем выжил из ума.
- Когда?
- Вроде вчера. Надо идти. Вставайте.
- Позвольте, Таисия Ниловна, я его вчера видел. Вы ничего не путаете? Вы обычно…путаете…
Таисия Ниловна обиделась:
- Что за шутки?
- Ладно, ладно, - согласился мэр и встал из-за стола.
Он подошел к зеркалу, поправил галстук, достал из кармана портмоне, посчитал имеющиеся там деньги, потом открыл сейф и достал оттуда еще несколько купюр.
- Чемодан, - кивнула строго Таисия Ниловна в сторону дипломата.
- Да я с папкой…
- Нет, чемодан. Так представительней.
Руслан Сергеевич послушно взял ненужный пустой дипломат и, досадуя на себя, поплелся за Калининой.
В машину главы администрации Таисия Ниловна садиться наотрез отказалась, чтобы не тратить казенный бензин. Иван Яковлевич жил в двух кварталах от здания мэрии, и она уговорила Малинкина идти пешком.
- С каких это пор вы такая экономная? - сердился Руслан Сергеевич, шагая рядом с ней по тротуару и ежеминутно кивая на приветствия горожан.
- Вот теперь будут шептаться: Калинка-Малинка. Что вы вынуждаете меня все время… ходить с вами… - сердито шептал Руслан Сергеевич.
- Здасьте, здрасьте, - отвечала Таисия Ниловна.
- Бензин экономите. А сколько мы бензина сожгли, пока вас в болоте прошлой осенью искали? - раздраженно не унимался Руслан Сергеевич. - Калинка-малинка моя…
- Не попрекайте. С тех пор вот я экономлю. Здрасьте.
- Здравствуйте, добрый день... За две жизни столько не заработаешь, сколько район заплатил за вертолет, добрый день…
- Здрасте... Никто не просил его вызывать, я и так нашлась бы. Здравствуйте... Так что не попрекайте... Привет, Игорь.
- Доброе утро... Какие попреки? Восемь тысяч из районного бюджета за вашу прогулку по клюквенным местам... Доброго здоровьица!
- Вы так себя ведете, Руслан Сергеевич, будто у вас зубов нет. А ведь восьмерка нижняя левая - как? А?
Таисия Ниловна остановилась и пристально посмотрела на рот Руслана Сергеевича.
Губы у мэра вдруг занемели, как от укола новокаина, и он глубоко вздохнул, искренне сожалея, что не родился каким-нибудь пресмыкающимся, у которого нет ни зубов, ни ушей.
- Время-то идет, и зря вы тянете. Потом придется просто выдрать этот зуб, - миролюбиво подытожила Таисия Ниловна.
Руслан Сергеевич мучительно промолчал и вошел в подъезд дома.
- Вы хоть знаете, что надо говорить в таких случаях?
- Знаю, - отмахнулся Малинкин.
Дверь открыл сын учителя - стареющий холостяк Степа, в затрепанной домашней фланелевой рубашке и в кривых очках, одно из стекол в них отсутствовало.
Степа, бывший однокашник Руслана Сергеевича, увидев делегацию, в первый момент растерялся, потом изумился, а потом сумел скрыть и то и другое хмурым кивком головы:
- Проходите.
- Степан Иванович, - прискорбно начал речь мэр, подняв дипломат к груди, как кожаный щит, - разрешите выразить вам свои искренние соболезнования.
Руслан Сергеевич судорожно вздохнул.
Степан, по-видимому, был не очень трезв. Он принялся медленно закатывать обтрепанный, рваный рукав рубашки, чтобы не было видно болтающихся ниток.
- По поводу чего? - уточнил он.
- Ну, как же, Степа, - зашептала Таисия Ниловна. - Мне Хлюпина, соседка ваша, сказала, что ты плакал сегодня утром возле сараев.
- И - что? - спросил Степа и принялся за второй рукав.
Руслан Сергеевич опустил дипломат и крепко потер лоб, стараясь сосредоточиться, потом решительно сказал:
От имени администрации, в связи с честным трудом Ивана Яковлевича и исполнением долга… Похороны будут профинансированы полностью. Организационные вопросы возьмет на себя отдел народного образования. Так что…
- Чьи похороны? - спросил Степа. Он резко, как галка, завертел головой во все стороны. - Кто-то умер?
Малинкин затравленно уставился на Калинину и нервно задергал правой ногой. Потом вдруг спохватился:
- Простите, как здоровье Ивана Яковлевича? - вежливо спросил он Степу.
- Да нормально, ничего...- пожал плечами тот. - Вон он на кухне ест…
- Как же так! Он ведь болел! - не согласилась Таисия Ниловна.
- Он и сейчас болеет. Но покушать-то надо, - сказал Степа.
Руслан Сергеевич снова прижал свой дипломат к груди, спасая немогучую свою грудь от раздирающего глубокого вздоха, и поднял глаза к потолку.
- Ну что ж мы стоим, раз пришли, - подтолкнула его в бок Таисия Ниловна. - Проходите, проходите, надо проведывать больного человека.
Она торопливо стянула с головы черный платок и запихала его в карман.
- Я так и знал, - процедил сквозь зубы Руслан Сергеевич. -
Вы вечно все путаете.
- Не надо так переживать, - возмущенно прошипела Таисия Ниловна. - Радоваться надо, ведь жив человек!
Старый учитель изумился гостям так, словно увидел воскресших. Он осторожно прикасался дрожащей рукой к рукаву пиджака Руслана Сергеевича, кивал головой и твердил одно и то же: «Весьма рад, весьма рад».
- Может, у вас есть какие-то просьбы? - ляпнул с порога пунцовый Руслан Сергеевич.
- Просьбы? - удивился Иван Яковлевич. - Что ты, Русланушка, какие просьбы?
- А может и есть, товарищ Малинкин поможет, - подсказала Таисия Ниловна и уверенно села на обшарпанную, расшатанную табуретку. - В кои-то веки мэр у вас в гостях, Иван Яковлевич! - улыбнулась она, победно разглядывая кухню.
- Да нет у меня просьб, хватает нам всего, - застеснялся Иван Яковлевич.
- Может быть, нужно с ремонтом помочь, так я пришлю мастеров. Или там еще… Может, с лекарствами, я не знаю, -
тараторил в неловкости Малинкин.
- А к чему нам ремонт?.. - задумался Иван Яковлевич.
- Почему бы не помочь с ремонтом? - оживилась Таисия Ниловна. - И действительно! Надо помочь. Товарищ Малинкин поможет!
Руслан Сергеевич строго глянул на Калинину.
- Я что-то не так сказала? - удивилась Таисия Ниловна.
- Нет, все так, - поспешно согласился Руслан Сергеевич. -
На следующей неделе вам сделаем ремонт. Как ваше здоровье, Иван Яковлевич?
- Да неплохое. Хорошее, - кивнул Иван Яковлевич и оглянулся на сына. - Степа, а ты ничего не натворил? Может, что случилось?
- Все хорошо, не переживайте, - ласково пропела Таисия Ниловна.
- Степа, а тогда, может быть, чаю?
- Нет, нет, я очень тороплюсь, - спохватился Малинкин. -
Мы очень торопимся.
Он выразительно посмотрел на Калинину.
- Мне ведь нужно проведать еще других ветеранов… педагогического труда… - ляпнул он и растеряно замигал глазами.
- Да, нам надо и других обойти. Может, какие просьбы, - обрадовалась Таисия Ниловна и поднялась с табуретки.
- А к кому вы пойдете? - оживился Иван Яковлевич. - К Лидии Тимофеевне, к физичке нашей, сходи, Руслан. И к Зинаиде Петровне. Вот уж кто бедствует по-настоящему.
- Хорошо, - согласился Руслан Сергеевич.
- А я им позвоню, предупрежу, чтоб приготовились, а то, понимаете ли, женщины, к ним врасплох нельзя…
- Хорошо, - кивнул Малинкин.
- А еще, Русланушка, не посчитай за труд, к библиотекарше школьной, к Ирине Алексеевне зайди. Она совсем плохая, совсем плохая… Я тоже, пожалуй, с вами… Да-да, я тоже с вами пойду…
Старик засуетился, поднимаясь с табуретки.
Руслан Сергеевич раздул до предела ноздри, с силой втягивая в себя спертый воздух квартирки.
- Ну-у, нет, - выдохнул он резко и решительно. - Я очень быстро хожу, вам будет тяжело за мной поспеть. Извините за беспокойство.
- Разве вы не на автомобиле? - удивился Иван Яковлевич.
- Нет, пешком, извините…
- Вот как? Это любопытно.
- Мы бензин экономим, да, - кивнула Таисия Ниловна.
- Экономим, - трагично подтвердил Руслан Сергеевич. - Если просьб других нет, Иван Яковлевич, то разрешите откланяться. Дела, понимаете ли, извините.
Иван Яковлевич понимающе закивал головой.
- Руслан, - спохватился он вдруг. - Не серчай на меня, старика, но есть одна просьба.
- Какая?
- Да… вот… Хотел давно тебе сказать. Даже грешным делом письмо собирался написать.
- Слушаю.
- А скажу тебе так, как твой старый учитель. Был ты, Руслан, одним из лучших моих учеников, и все мы, учителя, учили тебя. А теперь ты стал взрослым, и учить тебя теперь некому. Может, потому ты и ошибаешься, что сам учиться не можешь. Я слежу за политикой, все газеты читаю…
- Так…
- Все понимаю. Голова моя еще думает потихоньку…
- Ну, - насторожился Малинкин и стал переминаться с ноги на ногу, будто оказался у школьной доски.
- Не бери ты в начальники приезжих, Руслан. Бери своих. Со своими работать, может быть, и труднее, они не такие послушные, знают всю твою подноготную, но это-то и хорошо. Это не даст тебе расслабиться и задремать. Это заставит тебя все время работать над собой, всегда доказывать, бороться со своими слабостями. Так ты один только знаешь их, а ведь…
- Ну…
- Работай со своими! Сколько умных голов сидит без дела. Зачем ты набрал чужеродный штат? Ведь плоды твоего труда будут гнилыми, Руслан…
- Почему? - растерялся мэр.
- Потому что с этими людьми ты разной крови и разной земли. А со своим - ты одной крови. Кровь-то водицы гуще, дорогой мой. Она одинаково поет и одинаково плачет, от одного бежит, к одному стремится. У тебя сейчас нехороший хор, нестройный. А когда хор нестройный, то как бы ни пел солист, все одно от песни такой грустно и неприятно. Уши вянут от таких песен. Извини уж, конечно…
- Вы, Иван Яковлевич, наговорили тут! - восхищенно воскликнула Таисия Ниловна. - Будто и не математику преподавали, а сольфеджио.
- Вот так вот, - подытожил Иван Яковлевич и печально заглянул в глаза Руслану Сергеевичу. - Кровь гуще водицы…
- Понял, - кивнул Малинкин и прижал пустой дипломат к груди.
- Такая вот моя просьба. А других просьб нет и не будет.
...К зданию администрации они возвращались молча, кивая сдержанно и строго на приветствия прохожих.
- Зайдете? - официально предложил Руслан Сергеевич у дверей.
- Да нет, лучше уж вы ко мне, - отказалась Таисия Ниловна.
- Упаси Господь, - огрызнулся Малинкин.
- А восьмерка левая? А? - хитро подмигнула Калинина.
У Руслана Сергеевича занемела челюсть.
- Это вам не в вертолетах над болотами кружить, казенный бензин жечь, из ружьишек лосей отстреливать, якобы меня искать… А? Восемь тысяч? Дешево отделался район.
Руслан Сергеевич обмер.
- Ладно, ладно, не скажу никому. Помолчу пока. Не время карты раскрывать. Двух лосей замочили? Третий в зарослях раненый остался. Или и третьего нашли?..
...Ночью Малинкин проснулся от зубной боли.
- Ведьма, - шептал он, ворочаясь с боку на бок. - Все равно к тебе не пойду. В соседний район поеду, сам выдеру клещами, а к тебе не пойду.
К утру, обессиленный, не выспавшийся, злой и бледный, он поехал в соседний район. Всю дорогу глотал анальгин, но боль унималась только на несколько минут, а потом разгоралась с новой силой. Зубного врача не оказалось на месте -
уехал на учебу.
- Нет, ведьма, все равно! - шепелявил Руслан Сергеевич, обливаясь ледяным потом и выруливая на трассу.
В другом городке зубной врач ушла в декрет.
- Неймется вам. Все ведьмы, как одна.
Объехав круг, он все же оказался у Калининой в кабинете.
Та не удивилась:
- Ну, что я говорила? - спросила она вместо приветствия. -
Меня не обманешь, я же все наперед вижу! Откройте рот. А… Вот оно что… Угу… Вот как…
- Не могу… больно, - потерянно обронил Малинкин.
Калинина молча взяла со своего столика щипцы.
- Порой, Руслан Сергеевич, лучше вырвать с корнем, чем залатать.
- Вы не хотите делать пломбу.
- Порой! - повысила голос Таисия Ниловна. - Нужно выдирать! Так как существует опасность! Инфицировать всю челюсть, а через нее - и весь организм. Воспалительный процесс примет глобальные, губительные для организма масштабы, и что тогда?
- Что? - мучительно скривился Малинкин.
- Ну это же - голова, голубчик! - развела руками Таисия Ниловна. - Это же вам не хвост какой-то, который можно ампутировать! Дорогой мой! Открывайте рот…
- Нет, не буду! - завыл Руслан Сергеевич. - Не заговаривайте мне зубы! Мне больно!
- Надо драть. Открывайте. Будете драть? Или домой пойдете?
Руслан Сергеевич обреченно разинул рот.
- Вот и молодец. Вот и умница, - приговаривала Калинина, цепляя больной зуб.
- Зачем он нам с тобой такой заразный? Сейчас вытяну, с кровушкой вся дурь выйдет, а голова останется здоровой. Кровь-то - водицы гуще.
- У-у… - стонал мэр.
- Что зубы жалеть? Зубы жалеть не надо. Надо жалеть голову. Зубов сколько? Тридцать два. А голов сколько? Одна.
Таисия Ниловна уперлась коленкой в ногу пациента и напряглась.
- А-а-а!!! - взвыл Руслан Сергеевич.
- Что такое? - вздрогнула Калинина. - Чего орешь? Больно, что ли?
- У-у-у…
- А…я укол не сделала…
- У-у-у!
- Забыла, - с досадой кивнула Таисия Ниловна. - Ну, прости старуху, прости. Бывает у меня. Подержи-ка инструмент.
Руслан Сергеевич потными, мелко дрожащими руками ухватил тяжелые, скользкие ручки щипцов и ошалело смотрел, как, виновато ссутулившись, Таисия Ниловна подошла к шкафчику, взяла шприц и стала набирать лекарство.
- Деру я хорошо, ты не бойся, ты у меня учись, - ворковала она. - Тут главное - точно ухватить, чтоб не выскользнул, хитрец. Ну и сила, конечно, нужна. Жалеть не надо, жалость тут ни к чему.
Она подошла к Руслану Сергеевичу и, строго глядя в его помутившиеся от боли глаза, пообещала:
- Я научу тебя, сынок, научу. А потом мы пойдем к физичке. Всех навестим, да, ангел мой? |