/Мы хотели быть космонавтами
Мы хотели быть космонавтами,
И сам космос не стал бы стеной,
Галактическими солдатами,
Отреченными от жизни земной.
Как наместники новых миров
С именами античных богов,
Мы искали под звездами кров,
Как ковчег для грядущих веков.
Марсианских колоний пыль
Среди спутанных звездных сетей.
Ты представь, если б все это быль...
Земля слишком мала для детей.
Всеми правдами и неправдами
Мы толпились в небесном пороге.
Мы хотели быть космонавтами,
А не теми, кем стали в итоге.
/Вещи
Со мной говорили вещи,
Каждая на свой лад.
«Бывало, конечно, похлеще!
Бывал порой сущий ад!» -
Мне жаловались безделушки,
Без дела лежал (вот дела!).
Ругались стаканы и кружки,
Что я из них не пила.
Был рад закипеть и чайник,
Он так давно не кипел,
Кровать возмущалась, что спальник
В лесу согревал тепло тел.
Расстроилось пианино,
Ревнуя к походной гитаре.
Все клавиши мазали мимо,
Фальшиво меня ругали,
За то, что в колючем холоде
Я песню к костру несу.
Но как же воняет в городе!
И как же пахнет в лесу.
Мне стыдно, я вещи любила,
Здесь многие старше меня.
Но каждый раз высшая сила
Твердит про избу и коня,
Дает мне компас в дорогу,
Пропахший кострами плед.
А вещи кричат с порога
Обидные фразы вслед.
/Постмодернизм
Фон, подпись и очень странный предмет.
Пейзаж? Натюрморт? Оказалось, портрет.
Луч истины бьется об цензора в призме.
Что только не встретишь в постмодернизме!
Худо-художник - в семье это горе.
Написал на холсте, а прочли на заборе.
В мрамор не будут тесать жен и отцов,
Нет здесь влюбленных в мрамор творцов.
Аполлон и Кассандра вовек не соврут,
Позоря ненужный богам жалкий труд.
И я отвернусь, как женщина в тягости,
Отказавшись смотреть на все эти гадости.
Тут все наши бунты по брюху вспороты:
Мол, ошибешься, выйдя из комнаты.
Не плюй, тебе еще пить из колодца.
Но я не обещала так жить, а придется.
/Постмодернизм
Часть II
Матрешка
Вот я - последняя матрешка,
Которая не открывается,
Не подлежащая дележке,
И от того она все мается.
Не красен гжелью мой платок,
Но лишь потресканною краской
Квадрата черного поток
Как флаг колышется над Спасской.
Я сотворенье той эпохи,
Которой суждено смотреть,
Как от идей великих крохи
Углями остаются тлеть.
Я, разукрашенный кусок
Полена, жажду создавать.
Но молока не даст сосок,
Ведь я творениям не мать.
И все потуги моих детищ -
Бастарды лучших из умов.
Оденьте в худшее из вретищ
И дверь заприте на засов,
Закройте в прошлое окошко,
Я не создам, я украду.
Я - та же русская матрешка,
Последняя в своем ряду.
/На стенах церковной школы…
На стенах церковной школы
Висел Иисус распятый,
Виднелись на кафеле сколы
И рыжие нимбы заката.
Но парты не были жестче,
И мягче не были дети,
Кротко шептавшие «Отче»
В южном воскресном лете.
С клироса песня летела
Душами набожных дев,
Чистый для бренного тела
Бессмертный лился напев.
Каялись воском свечи
С неба прямо на твердь.
Целуйте правые плечи!
Здесь я хотела петь!
/Верни обратно, как было
Вилы раздайте всем бунтарям,
Землю крестьянам дайте,
Девкам столько же прав, как парням,
И дальше себе гуляйте.
Отпусти восвояси век доживать
Кривую хромую кобылу.
Будь человеком, верни, твою мать,
Верни обратно, как было.
На пьедестал монумент прикрепите,
Мебель верните дворцам,
Титулы - подло казненной свите,
Вести плохие - гонцам.
Вам ведь все время все будет не так!
Ругаться мне с руки.
Шуту, наконец, верните колпак,
Че вы как дураки?